Р. С. Хакимов::Директор Института истории имени Ш. Марджани Академии наук Татарстана

Мы хотим простого объяснения истории. Часто спрашивают: «татары — это булгары или монголы?». Нет, они — татары, и такой ответ как будто бы ничего не объясняет, хотя другой ответ тоже не является более определенным. Этноним «татары» жил своей жизнью, а народ легко впитывал многое из тюркской и нетюркской культур. Гунны — тюрки — булгары — татаро-монголы — современные татары, такова формула этногенеза.

Два мощных потока слились в татарском этногенезе: гунно-тюркский и тюрко-татарский. Гунно-тюркская волна, прорвавшаяся во II в. в Европу, оставила после себя на Волге и Дунае булгарскую государственность, а тюрко-татарский поток наложился на булгарскую и кипчакскую среду, преобразовав многочисленные тюркские племена в тюрко-татарский народ.

Но может быть важнее развитие духа, что не всегда совпадает с физическим существованием народа или перипетиями судьбы этнонима. Важно понять причину угасания татарского духа. Почему с Иваном Грозным на покорение Казани шли татары во главе с Шах-Али? Вслед за этим татары затерялись в России. И может ли татарский дух возродиться?

В свое время хунны, прорвавшиеся с боями через горы Алтая на Волгу, были слабым племенем и исчезли из истории на 200 лет, но затем, смешавшись с уграми, они стали грозными гуннами, потрясшими Европу. Их дух возродился. Но, возможно, татарский дух весь перешел к русским. Ведь не только государственность России, но и русская культура формировалась благодаря энергии татар, ушедших на службу в Москву.

Татары пытались покорить мир и сами оказались покоренными. Они идеи Чингизхана оставили в наследство Москве, которая соединила государственную экспансию с православно-византийским мессианством и на этой почве родилась русская идея. Вначале эта идея формулировалась как «Москва — третий Рим», затем «Москва — столица Коммунистического Интернационала». Что дальше?..

...Россия застряла на перекрестке истории. Она не может уйти от имперских традиций, но и не может стать демократическим государством... Государство стало сжиматься как шагреневая кожа. Вначале отделились Польша и Финляндия. С роспуском СССР распалась «Большая Россия». Теперь ушла Украина, а вместе с ней Крым и Черное море.

Юг приблизился к оренбургским степям, Балтика оказалась перекрытой рядом государств. Россия сжалась в допетровские границы. В составе России русские вновь оказались лицом к лицу с татарами и снова перед Москвой возник «казанский вопрос».

Российская идеология, начиная с XVI в. строилась на необходимости решения «казанского вопроса», причем преимущественно силой. «Органической частью становления самого Московского царства было решение «казанского вопроса», т. е. уничтожение на востоке последнего опасного антагониста, способного грозить жизненным центрам страны, и прорыв русских в кажущуюся беспредельность восточных трудных пространств: степей, тайги, тундры, океанов», - пишет В. Цымбурский (Иное. Россия как субъект. - М., 1995, с. 212).

В истории и политике России отношения Казани и Москвы играли особое, в известном смысле символическое значение. Россию можно себе представить без Киева, но нельзя представить без Казани. Такой тезис только на первый взгляд кажется парадоксальным.

Киев по официальной идеологии считается началом российской государственности, а теперь он оказался за границей. Если Киев — «мать городов русских» - стал столицей независимого государства, то в какой мере корни современной России следует искать в Киевской Руси? Не говорит ли это об ошибочности официальной трактовки российской истории?

Но если все же Киевская Русь — начало современной России, как тогда объяснить феномен российского государства без Украины? Где в таком случае ее генетические истоки, определяющие «естественные границы государства» (по терминологии В.О. Ключевского)? И не сократится ли государство вновь, раз ее исторические территории легко образуют новые государства, объявляющие себя самостоятельной нацией? Ведь если Киев — не Россия, то Казань тем более имеет право заявить о себе то же самое...

...Сегодня не просто излагать происхождение России без Киева — понадобится много переписать заново. Многим кажется, что легче вновь объедениться с Украиной и Белоруссией, нежели искать стратегию страны в новых границах.

Зачастую народы России имеют более древнюю историю, чем русские. Сегодня каждый народ пишет свою историю самостоятельно. А с чего начинать историю страны? С Тюркского, Хазарского, Аварского каганатов, «Дешт-и-Кипчак» (Половецкие степи), Булгарского царства и жизни других древних народов, следовательно, признать Россию полиэтническим государством?

Или же, опустив жизнеописание нерусских народов, трактовать историю России как чисто русскую?! Этот вопрос не столько академический, сколько политический. Он задевает саму суть общества и связан с самоназванием народа. В самом деле, кто же несет ответственность за судьбу России? Русские? Россияне? Многонациональный народ? Конгломерат территорий? Если учебники не будут объективно излагать историю татар, то тем самым народ окажется вне системы ценностей страны.

Отношения Москвы и Казани до сих пор сохраняют свое фундоментальное значение. Пока эта ось крепка, страна будет иметь предсказуемые перспективы. Если она ослабнет, появятся центробежные силы. Конечно, Россия и Татарстан в политическом плане — совершенно несопоставимые явления. Россия на протяжении сотен лет играет ключевую роль в европейской и мировой политике. Ее руководители не сходят с телеэкранов, газеты ежедневно комментируют ее внешнюю и внутреннюю политику, десятки международных центров изучают Россию со всех сторон, пытаясь предсказать ее поведение.

Совсем иное дело Татарстан. Для большинства людей он затерялся в глубине веков. В европейском сознании с ним связаны какие-то смутные представления о Чингизхане, необъятных диких просторах «Тартарии», татаро-монгольском нашествии, о кочевниках глубинной Азии. Только узкие специалисты-историки и этнографы, да заезжие журналисты писали о республике и то, в основном, в периоды обострения политических отношений между Казанью и Москвой.

Россия занимает огромную территорию, а Татарстан — небольшая республика с небольшим населением. Русская культура известна всему миру, а татарскую не знают даже в России. Действительно, Россия и Татарстан находятся в разных «весовых категориях» и их трудно сопоставлять. Многим кажется смешной сама мысль о возможности серьезного спора между таким колоссом, как Россия с такой маленькой территорией, как Татарстан, где живет менее 4 млн. населения, причем этнически смешанного, да еще в российском анклаве.

Ну, какие тут споры?! «Из Москвы Татарстан просто не видно. Не видно!» Сделать его губернией, и дело с концом! Но вдумчивые политики смотрят на Татарстан иначе, они помнят библейское предание о Давиде и Голиафе и не торопятся делать скоропалительных выводов.

Россия и Татарстан вновь оказались у исторического перекрестка, они предлагают различные модели развития. Шансы не равны, но это вызов времени...

Что станет с Россией, не выдуманной, мифической, великой в риторике, а реальной? И каково место татар, ведь татары вышли из небытия и вновь стали политическим фактором. Кто бы мог подумать?! Теперь не только русские, но и татары должны нести ответственность за судьбу России. До сих пор такой задачи не стояло.

Нужно было возрождать кульруру, язык, бороться за свои права. Противостоять имперским поползновениям, укреплять Татарстан, впрочем, это и сегодня надо делать, но одновременно возникает проблема сочетания российской государственности и судьбы татар.

Трудно представить благополучие татар, если Россия станет слабой. Не может один Татарстан отвечать за будущее татарского народа, ведь татары живут по всей России и, в конце концов, пусть это для кого-то прозвучит неприятно, но территория России — это территория бывшего Тюркского каганата, Золотой Орды, Казанского, Астраханского, Сибирского ханств, Большой и Ногайской орды. Не хватает только Крымского ханства.

Многое объединяет русских и татар. История, антропология, психология. Лев Гумилев утверждал, что русские и татары — единый сеперэтнос, только одни пошли по православному, а другие - по исламскому пути. Но многое и разделяет: отношение к государству, обществу, семье, земле, труду.

Русские люди любовь и правду всегда ставили выше справедливости. Жить по совести, а не по закону, искать Царства Божьего и Града грядущего. В татарской же традиции «тугры юл» (прямой, правильный путь) это, скорее, следовать законам и предписаниям и, конечно, жить по справедливости (гаделлек)... Государственные проблемы в татарской истории объясняли отступлением от справедливости, считавшегося важнейшим принципом управления еще со времен тюркских каганатов.

Парадигма тюркской власти выражалась так: Бодун — Эль - Тора (Народ — Государство - Закон). Русские по большей части не любят государство и не уважают власть. Татары — государственники. Даже российское государство, которое их давило, унижало, ограничивало в правах, татары уважали больше, нежели сами русские. Бунтарское начало изначально не было присуще татарам, а участие в восстании Пугачева и других восстаниях связано с протестом против насильственной христианизации.

Татары больше обращены к благоустройству земли, жилища. Емкое понятие «нигез» (основа) нечто большее, нежели дом, стоящий на твоей земле. Это культ предков, память о своих корнях, истоках. Татары, встречаясь, сразу начинают выяснять, откуда ты родом, если даже живут в одном городе и на одной улице с тобой...Татары привязаны к своей земле, к своим истокам. Это больше, чем этикет, это — целая философия.

У русских в большей степени выражена психология странника, они мобильные, легко покидают свою деревню и город и довольно легко обживаются на новом месте. Это, видимо, от огромных пространств, которые нужно было постоянно обживать.

Наступающая эпоха глобализации ломает многие устоявшиеся представления, навязывая общие для мира ценности и психологию. Экстерриториальное восприятие мира и мобильность становятся доминирующим фактором. Для американца, европейца или китайца поле его деятельности — весь мир. Они стали вести себя как номады — кочевники средневековья, ибо рынок стал общим, финансы перемещаются совершенно свободно по всему миру, привязанность к месту проживания не существует, а средства коммуникации делают весь мир близким и доступным.

Планета стала единой. Глобализация меняет мышление, заставляя всех жить интересами разных стран, переживать за трагедии на разных континентах, радоваться за удачные полеты космонавтов, внимательно вглядываться в ландшафты Луны и Марса. Происходит метаморфоза политики, экономики и культуры.

Казалось бы, ушедшая навсегда культура кочевкника вновь возвращается — и вновь оживает неистребимый дух Чингизхана, дух экспансии, который на этот раз переселяется в англосаксов.

Николай Бердяев, глубочайший из всех русских мыслителей, писал: «Есть два преобладающих мифа, которые могут стать динамическими в жизни народов, - миф о происхождении и миф о конце. У русских преобладает второй миф — миф эсхатологический» (Н.Бердяев. Русская идея. - М., 2002, с.41). А у татар не оказалось мифа ни о начале, ни о конце.

О начале татарской истории придумывали небылицы, в лучшем случае сводя их к узко-территориальной «булгарской» концепции происхождения татар, в худшем — называли дикарями, оболгав времена Золотой Орды и татарских ханств. А миф о будущем был сведен к «теории» слияния наций, где татарам отводилась участь «естественно» исчезающего народа.

Но сохранившийся в течение тысячилетий дух не может исчезнуть бесследно. Он ждет возрождения, он прорывается к новым вершинам, он готовится к метаморфозе. Он манит ожиданием крутых перемен. Новое тысячелетие требует новых героев. Чем ответят татары на вызов времени?

Впрочем, хватит вопросов, пора искать ответы.

Рафаэль Хаким (Р. С. Хакимов),

директор Института истории АН Татарстана